Бессмертие: наши системы больше, чем просто программы и приложения

Недавно я встретился с руководителем сети пансионатов. Это была не очередная бизнес-встреча, а новый пазл в моей единой картине мира. Пансионаты окзывают гериатрические услуги - помогают пожилым людям не доживать, а ЖИТЬ свой золотой век. Проект о котором мы говорили, охватывает не просто учёт и мониторинг. Он охватывает социальные нормативы, стандарты, законодательные аппараты и регламенты государственного масштаба. Годом ранее я познакомился с руководителем кафедры эпигенетики киевского института геронтологии и мы начали с ними проект по сравнению экспрессий в геноме молодых и пожилых людей на основе базы биопсий. И пазлы начали образовывать более связанную картину. В этой статье расскажу, как я вижу связь своей деятельности - проектирования архитектуры для программных систем, - и имморталлизма, геронтологии и гериатрии.

Иммортализм, который не стыдно подписать

А вы хотели бы жить лучше и дольше? Вопрос риторический. Ну да ладно...

Каждый ИТ проект, каждое приложение и корпоративный софт - это шаг к вечной жизни, если его устройство снабжено достаточной устойчивостью и способно существовать и развиваться долгосрочно, поколениями. Именно такие системы мы стремимся проектировать и программировать. Но обсудим в следующий раз как автоматизация ведёт к долголетию, а сейчас - по-честному поговорим про ядро реальной предметной области, которое способно обеспечить долгосрочную жизнь самому человеку индивидуально.

Иммортализм обычно продают как красивую сказку: вечная молодость, аплоад сознания, криокамеры, нанороботы. Это проблема. Ведь на этом футуристическом фоне реальная старость выглядит чем-то очевидным, скучным и вторичным. Стареющие люди превращаются в статистику и "побочный эффект", а не в основу решения.

Если мыслить серьёзно, иммортализм врядли может начинаться и развиться в метавселенных. Он начинается в гериатрии — там, где старение уже случилось, где биология ведёт себя честно, без сай-фай грима. Но гериатрия в нынешнем виде не ведёт нас к бессмертию. Геронтология без живого, системного клинического поля — тоже. Значит, задача не в том, чтобы “поверить в вечную жизнь”, а в том, чтобы построить инфраструктуру, где:

• пожилой человек получает более качественную, человечную, прозрачную помощь,
• система в процессе собирает корректные данные о старении,
• геронтология получает материал для работы,
• общество получает инструменты последовательного продления здоровой жизни,
• и всё это не в конфликте с этикой, а на её основе.

Ниже — как может выглядеть такая связка.

Три уровня: предмет, модель, философия

1. Гериатрия — практическая медицина стареющего человека. Боль, слабость, сопутствующие заболевания, падения, одиночество. Самый жёсткий, некрасивый и честный уровень.
2. Геронтология (включая эпигенетику, молекулярное старение, маркёры, вмешательства) — уровень механизмов. Почему клетки сдаются, что ломается в иммунитете, что происходит с экспрессией генов, как это можно замедлить.
3. Иммортализм — не религия “мы будем жить вечно”, а целевая рамка: последовательное уменьшение вероятности смерти от управляемых причин и удлинение здоровой жизни настолько, насколько позволят технологии.

Сейчас эти три уровня живут разорвано. Иммортализм говорит о будущем, геронтология — о маркёрах, гериатрия — о нехватке сиделок. Связка возможна только через структуру.

Стандарты как мост: как гериатрия становится источником прогресса

Ключевая идея: гериатрия перестаёт быть “помойкой неизлечимых случаев” и превращается в стандартизированную исследовательско-клиническую сеть.

Что это означает на практике:

1. Стандартизированная диагностика и наблюдение.
   • Для гериатрических пациентов вводятся унифицированные протоколы обследования: базовые панели, когнитивный статус, функциональные тесты, маркёры воспаления, (где доступно) эпигенетические и метаболические профили.
   • Данные собираются в едином формате, пригодном для анализа, а не в виде разрозненных PDF.
2. Юридически и этически выверенный доступ к данным.
   • Пациенту заранее объясняют: ваша информация (анонимизированная) может стать вкладом в исследования старения.
   • Прозрачные формы согласия: можно согласиться только на использование данных, можно — на биобанк, можно — на участие в мягких наблюдательных исследованиях.
   • Никакого “вы же старые, вам всё равно” — только добровольность, только при ясном сознании.
3. Финансовая мотивация системы.
   • Государство и фонды распределяют субсидии/гранты не просто “на койки и еду”, а на гериатрические учреждения, соблюдающие стандарты:
     • качества ухода,
     • полноты и корректности данных,
     • участия в клинических и наблюдательных программах.
   • Чем лучше клиника работает по стандарту (и для пациента, и для науки), тем проще ей привлекать финансирование.
4. Биобанки без пыток.
   • Речь не о “жёстких экспериментах”, а о разумной интеграции:
     • дополнительные пробирки крови при плановых анализах,
     • биопсии только там, где они обоснованы клинически,
     • долгосрочное наблюдение (динамика маркёров, ответ на терапию).
   • Это превращает гериатрию в легитимный источник реальных данных о старении — не эксперимент над уязвимыми, а платформа сотрудничества.

Так рождается двусторонняя связь: гериатрия даёт геронтологии цифры и ткани; геронтология возвращает гериатрии протоколы, которые реально улучшают качество жизни.

Проблемы этой логики — и решения

Проблема 1. Риск эксплуатации пожилых “ради науки”.
Решение:

• Жёсткий этический каркас: независимые наблюдательные советы, многоступенчатое информированное согласие.
• Запрет на скрытую принудительность: нельзя ставить участие в исследованиях условием получения базовой помощи.
• Позитивный стимул: участники получают приоритетный доступ к лучшим протоколам диагностики и реабилитации, но базовый уход не зависит от согласия.

Проблема 2. Инфраструктура данных.
Решение:

• Создание открытых (с анонимизацией) национальных/международных регистров старения: клинические показатели, маркёры, исходы лечения.
• Общие стандарты для разных клиник и стран: единые форматы, API, аудит качества.
• Вход для университетов и лабораторий через прозрачные конкурсы, а не кулуарные договорённости.

Проблема 3. Мотивация врачей и клиник.
Решение:

• Деньги завязаны на стандарты и участие в программах (pay for quality, а не за “количество пролежанных дней”).
• Обучение гериатров как ключевой профессии будущего: они не просто “лечат стариков”, а стоят на переднем крае борьбы со старением.
• Репутационный капитал: клиники, ставшие “центрами долгожительства”, получают статус, кадры и ресурсы.

Проблема 4. Разрыв между “лечим старость” и “иммортализм”.
Решение:

• Чётко прописать траекторию:
  • Фаза 1: гуманизация и стандартизация гериатрии.
  • Фаза 2: системный сбор и анализ данных → выявление воспроизводимых мишеней.
  • Фаза 3: мягкие вмешательства в гериатрии (комбинации already approved препаратов, режимы, нутрицевтика, техподдержка).
  • Фаза 4: перенос эффективных вмешательств в более ранние возрастные группы как профилактика.
  • Фаза 5: формирование набора методик, которые измеримо снижают биологический возраст и риски — не лозунгами, а по кривым выживаемости.

Это уже не фантазийный иммортализм, а инженерный.

Как из этого вырастает “разумный иммортализм”

Если убрать шум, иммортализм в практическом смысле — это:

• отказ принимать старение как “норму, которую трогать нельзя”;
• развитие долгосрочной инфраструктуры, где каждая итерация улучшает:
  • жизнь текущих пожилых,
  • качество данных о старении,
  • инструменты для следующего поколения.

Связка работает так:

1. Гериатрия даёт нам реальную карту поля боя: что именно ломается и как это выглядит не в теории, а в людях.
2. Геронтология на этой базе перестаёт быть “игрой с маркёрами ради статей” и становится поставщиком конкретных, проверяемых вмешательств.
3. Иммортализм становится не обещанием “вечной жизни”, а требованием к системе:
   • любая новая технология должна быть встроена в эту связанную сеть;
   • оцениваться по влиянию на продолжительность и качество жизни,
   • развиваться по принципу: меньше боли сейчас, больше контроля завтра.

Пожилой человек в такой модели — не объект жалости и не подопытный кролик, а полноценный партнёр: носитель данных, опыта, воли, который сознательно решает помогать будущим поколениям. А система честно отвечает: за ваш вклад мы даём вам лучший доступ к уходу, прозрачность и уважение.

Вместо вывода

Практический иммортализм начинается не с заявления “мы победим смерть”, а с реформы того, как мы обращаемся со старостью уже сегодня.
Гериатрия как инфраструктура.
Геронтология как механизм.
Иммортализм как вектор и критерий.

Всё остальное — фантастика, которую можно будет себе позволить только после того, как мы научимся нормально работать с теми, кто стареет здесь и сейчас.

PS: Что касается фантастики и футуристики - на сайте описан наш опыт разработки и запуска крупного проекта для оцифровки кладбищ с искуственным интеллектом и современным генератором "интернета для ушедших" на основе ИИ - позже я отдельно расскажу продолжение этой философии, которая начинается с вечной памяти и заканчивается пока еле-еле связанного с наукой процесса возрождения умерших людей (еще раз подчеркну - это футуристика, в лучшем случае это философский вектор, от современных возможностей науки очень далеко). А манифест полной цепочки безумных взглядов от глобальной автоматизации до вечной жизни с генерацией своих изолированных миров и изучением фундамента текущей реальности - читайте в манифесте на ingello.com